В начало | Из личного опыта | Ромул Вулка: дайте мне перегон, и я его сделаю

  • Из личного опыта

Ромул Вулка: дайте мне перегон, и я его сделаю

Его зовут Вулка - так же , как, согласно легенде, звали мастера из этрусского города Вейи, изваявшего более двух тысяч лет тому назад символ Рима, "Капитолийскую волчицу".Впервые он обнюхал ринг в 2,5 месяца, и с тех пор выставочные залы - его дом. За четыре года выступлений эта собака не знала поражений. На крупных выставках,будучи еще "юниором", на сравнении, он уже оставлял позади своего отца - самую именитую и наиболее титулованную в тот период маремму России. "ЛПП" стало для него своего рода продолжением клички.Выступления Вулки, как мне говорили не раз,завораживают.Действительно,зрелище любопытное: добро исполненный выставочного куража, граничащего с эдакой элегантной небрежностью, выходя пред судей на тончайшей,напоминающей нитку ринговке, которая никогда не бывает натянута ,этот в своей брезгливости остающийся всегда белоснежным кобель начинает в нетерпении, словно застоявшийся жеребец, переминаться на месте с ноги на ногу,чтобы потом, неся во взгляде достаточно дерзкое " ну и что...?", распуститься в мощном алертном махе.

Оценку его породности я получил, когда ему не было еще и 9 месяцев. И не на ринге. Тогда у меня, в питомнике, один из экспертов РКФ актировал новый помет, и я решил показать ему молодого пса,на которого в тайне возлагал большие надежды. Как только Вулка переступил порог, осматриваемый щенок оказался отодвинутым к центру стола, эксперт развернулся на стуле во фронт вошедшему кобелю,после чего прозвучало исподволь нарастающее в восторженности резюме:"Д-а-а-а.., в ком-на-ту-у вош-ла-а СО-БА-КА !"

Никакой особой "заслуги" в том, что он "такой", я признать за собой не могу: родившийся от рекомендованной итальянскими специалистами комбинации завезенных из Италии же производителей, Вулка приобрел благодаря мне лишь умение красиво двигаться и выносливость. Мне нравится "строить" собак, наполнять их силой в динамике, делать их движения гармоничными, легкими, развивать в них то, чего порой во всей полноте им бесплатно не дает природа... Поэтому, как и большинство моих собак, уже к полутора годам Вулка мог 1,5-2 часа носиться за лошадью или отмахать 25-30 км монотонной рысью,а после этого - еще вдоволь порезвиться с соседями по вольеру ...

На выставках он не раз выигрывал у собак, которые куда выше и мощнее, чем он. В глазах их хозяев я всегда читал недоуменное :"Ну почему так ?!". Однажды владелица огромного кобеля ничтоже сумняще задала "после ринга" этот вопрос эксперту. " Знаете, породность определяется не высотой в холке и не костистостью...",- был ответ. Это правда: породность,из чего и исходят при составлении стандарта, определяется функциональностью формата собаки. В живом существе, заметил выдающийся писатель Иван Ефремов, красиво то, что целесообразно, то есть способствует выживанию и продолжению рода в определенных условиях. "Тугая пружина энергии, скрученная нелегкими условиями жизни в живом теле...,- писал он,- воспринимается нами как прекрасное, привлекает нас и тем самым выполняет поставленную природой задачу соединения наиболее пригодных для борьбы за существование особей, обеспечивая правильный выбор ... Таково биологическое значение чувства красоты..." Наше эстетическое восприятие живого закодировано так, что нас радует то,что анатомически наилучшим образом отвечает своему рабочему, функциональному назначению.

Функциональность формата мареммы в первую очередь соотносится с ее готовностью ( или хотя бы анатомической предрасположненностью) к выполнению одной из основных средь множества возлагаемых на нее задач:совершению длительных сезонных перегонов отар ( не нужно забывать,что при всех изменениях в укладе жизни, согласно стандарта FCI, маремма- это итальянская пастушья порода, а овцеводство в Италии,как известно, перегонное).

" Маремма - типичный тротовик, рысак, достаточно вспомнить, как описывают ее Катон, Варрон и Колумелла, - говорила мне во время недавней беседы Паола Бенчини - владелица питомника "Делла Нобиле Стирпе Дельи Эрси" , хозяйка деда Вулки, Чемпиона Мира Леоне Дельи Эльми.-Несомненно, высокие собаки выглядят внушительнее, но в связи с тем, что у них длинные конечности, они - "галоповики", скакуны и не способны пройти большие расстояния рысью..."Это утверждение справедливо лишь в определенной степени. Высокая особь, если ее с щенячьего возраста держать в постоянном тренинге, вполне может проходить большие расстояния рысью и красиво двигаться на ринге. Правда, при этом будет возникать противоречие между ее спортивной формой и тем, что принято называть выставочной кондицией:находящаяся в состоянии алертности ,по-настоящему тренированная собака " в экспертизе" может показаться худоватой и на ее фоне в критериях ринговой оценки ( читай:"в шоу-оптике") при прочих равных параметрах и относительно сбалансированных движениях выигрышнее будут смотреться более плотные экземпляры, ведать не ведующие, что такое хотя бы километр в хорошем троте...Так ценой выставочного преимущества становится здоровье собаки...

Но и в самой Италии есть почитатели высоких массивных маремм.Это заводчики из региона Абруццо. В этом горном районе довольно-таки устойчиво мнение о том, что собака, не превышающая в росте планку,установленную стандартом FCI , животное - никудышное. Здесь приветствуется выведение псов, "преодолевающих холкой" 75 см, что нередко в качестве положительного примера приводят собаководы России, где, как и в Америке, тяга к "самому-самому" бытует испокон веков и, похоже, неискоренима. " Исходным материалом селекционнной работы в Абруццо ,- поведала мне владелица питомника " Сельваспина" докторесса Анна Альбриго,- стали собаки, которые из-за своих размеров были не в состоянии следовать за отарами на зимние пастбища и оставались в горах.Это здоровенные особи, задние конечности которых почти что лишены углов. Тех собак, что сегодня разводят в Абруццо, упорно называют абруццкими мастифами, пытаясь снова разжечь давний спор о том, к какой группе относятся мареммо-абруццкие овчарки: к лупоидной или мастифоидной... Как бы то ни было, заводчики из Абруццо считают своих собак "более правильными", если хотите, истинными, и в этом их поддерживают местные власти..."

В этом нет ничего удивительного: любое "национальное животное" во всей полноте своих породных признаков и всеми событиями вокруг него происходящими - часть культуры народа ,а в основе культуры Апеннин лежит индивидуализм. Каждая деревня считает себя Римом - таков fundamentum inconcussum Италии, вневременная, неподвижная модель норм и правил ее бытия, выстроенная на том, что символизируемый фигурой Ромула социальный архетип как римлянина, так и итальянца - братоубийца, братоненавистник.

Национальный характер любого народа начинается с отношения народа к метафизическому. Взглядом на метафизику совершается выбор ориентира бытия: уходящей в небеса вертикали, или земной горизонтали.Для того,чтобы народ был сплоченным, в древности его должно было единить одинаково значимое для всех его представителей божество. Такого божества территория Италии никогда не знала.Если взглянуть на римскую религиозную мифологию , то в ней не увидишь ни бога, подобного греческому Кроносу, воплощавшему представления о старом, которое требовало преодоления, ни бога с таким ярко выраженным революционным началом, направленным на достижение общего блага путем уничтожения старого, как у греческого Зевса. Часто приравниваемый к Зевсу римский Юпитер - это всего лишь бог искусственной, человеческой среды, защитник от природного хаоса, вполне оставляющий своему народу место для проявления тех качеств , которые отражены в его первом боге - правившем в Лации еще до Ромула боге-царе Янусе.

Не имеющий аналога в греческой мифологии, по форме переработка этрусского божества, по характеру - типично италийский бог , Янус, именем которого назван первый месяц года - январь, объединен во всех своих ипостасях значением "первенствующий". Вектор распространения отражаемых им качеств - горизонтален. Он покровитель всех начинаний, бог начала, личной инициативы, предприимчивости и стремления к лидерству, бог, давший римлянам религию, ставшую для каждого из них в большей степени понятием индивидуальным, относящимся в первую очередь к поклонению своему гению - "собственному хотению", " смертному богу человеческой природы", угодить которому можно было лишь живя так, как хочется, не заглушая в себе силой размышления - это было бы нанесением ему оскорбления - естестественные позывы воли , - ту религию, что со временем превратилась в культ личности.При этнопсихологической дешифровке римским гением оказывается определенный обстоятельствами, личный, индивидуальный интерес человека. Interesse, говорили римляне, что на их языке означало: находиться, быть между вещам ; разниться; иметь значение...Унаследованные итальянцами представления о гениях характеризовали римское общество как полную противоположность тому райскому идеалу мироустройства, который через много веков Данте определит словами: " Ведь там, чем больше говорящих "наше", тем большей долей каждый наделен".И ,наверно, ни в одном индоевропейском языке восхождение слова "человек" к корню "khem- ", несущему значение "земля", "земной", не оправдано характером говорящих на нем так, как в итальянском и породившей его латыни.

Об этом необходимо помнить, занимаясь даже таким сколом итальянской культуры, как кинология,чтобы не принимать в неизбежных для нее спорах чью-либо сторону, что фактически было бы вмешательством в то, где бессильными оказались даже древние боги.В таком случае есть гарантия, что ваши коллеги с Апеннин не определят вас словом "ignorante" - этим корректным словом, которое для итальянцев звучит оскорбительнее, чем любой унизительный эпитет: ведь в Италии не так страшно быть посланным в задницу, как оказаться отринутым в бездну невежества и бескультурья - получить прозвище "невежда", этот ярлык непонимания жизни, незнания правил галатео, эту анафему, отлучающую человека от традиций цивилизации, построившей мир, ценой внешней красоты и лицеприятности которого стали потоки пролитой крови, анафему, лишающую его причастности тысячелетиям общей истории, низводящую его до уровня дикаря, делающую чужим, отверженным.

Занимаясь кинологией, куда полезнее следовать за итальянцами в том, в чем они бесспорно первые - в уникальном эстетическом видении мира,вырабатанном в них "запросами самой их земли" .Запросы эти определены в свою очередь тем, что на итальянской земле, за исключением ее южной части,где всегда доминировала греческая культура, не прижилось философское осмыление мира, и тем, что будучи богатой снаружи, она бедна в своих недрах. Первые обитатели Италии, этой Америки древности, - те, которых принято называть римлянами, - считали бесполезным космогоническое восприятие жизни, свойственное более развитым народам, и, весьма напоминая своей позицией атеистов, навсегда отринули этот подход к действительности, что породило в них не проникнутое философской мыслью настороженное отношение к природе, устойчиво сохраняющееся на Апеннинском полуострове еще и сегодня. В свою очередь сырьевые ресурсы Италии еще в древности исчерпали себя, что развивало в ее населении творческие способности обработчиков и художественную фантазию . Голь на выдумки горазда, гласит известная поговорка; нужда порождает изобретательность, говорил Макиавелли; бог земной любви - "самый прекрасный из бессмертных" - Эрот - у римлян он назывался Амор - рожден от Пороса (изобретательности) и Пении (бедности)... Так сформировался альтернативный принцип существования, по которому Италия жила во все времена: эстетическое преобразование мира, оформление действительности. Итальянец - человек "поверхностный": он не идет в глубь недр своей земли, потому что они отвращают его своей пустотой; и не углубляется в философию потому что, она утомляет его своим содержанием, так что и Данте, и Бруно, и Галилей - исключения на общем фоне , и оттого выдающиеся... и приговоренные. Мир итальянца - это мир понятный чувствам, в котором все относящееся к области мысли, включая этику, подчинено эстетическому началу. Главное на земле Италии - то, что зримо и ощутимо. И это зримое и ощутимое во что бы то ни стало должно быть красивым и оригинальным. " Когда мы сетуем на то, что итальянцам недостает высшего трагического воображения,- писал английский историк Джон Эдингтон Саймондс,- что чувства их по своей природе не романтичны, или же , что ни одно из их произведений искусства - или только немногие - доходят до возвышенного,- мы всего лишь настаиваем на их предрасположенности к реализму, которая сделала для них ценным ощутимое, пальпируемое, проверенное, постижимое чувствами... Реалистичность, предпочтение осязаемого и конкретного представляемому и абстрактному, определенного - неопределенному, приоритет того, что относится к епархии чувств, - перед тем, что входит в область идеального, - определяют характер их гения во всех его проявлениях." Так в веках развивая свою предприимчивость и свою прагматичную по сути художественную фантазию, итальянцы вынуждены безостановочно перерабытывать все, что попадается им под руку, придавать ему форму, образ, создавать вторую - искусственную - и для них единственно ценную -действительность. Обученные древними, они покорно следует своей участи - преобразовывают мир эстетически, маскируя его погрешности и опасности, обрабатывают его так, что он начинает вызывать блаженство чувств. Свойственные всем людям космическую тоску и ощущение вселенской бесприютности итальянцы преодолевают не стремящимся к сути размышлением, а системирующим действительность и облегчающим жизнь искусством. Их искусство - легкокрыло, отрешено от земной тяжести, оно не должно переходить ту ясную мелодическую линию, за которой взамен человеческих голосов начинают неистово и страстно звучать голоса вечных стихий. Этот основополагающий принцип итальянской жизни превращает ее в подобие зрелищной оперетты средь потрясающих декораций, либретто которой не отягчено заумью и грустью.

" Во всем мире,- пишет итальянский журналист Луиджи Бардзини,- для людей первостепенным в чем-либо является содержание ,смысл, суть. Внешняя сторона имеет определенное значение, но значение это второстепенно. У нас же, в Италии, эти понятия перепутаны: изображение для нас так же важно, как и реальность, пожалуй, даже гораздо важнее. Так для многих простых верующих, статуя какого-нибудь святого - это сам святой. Объяснений этой национальной особенности - множество. Возможно, она определена климатом, который позволяет итальянцам находится почти всегда вне дома, на улицах, площадях и черпать знания не столько из книг (как это делают народы-мыслители, народы, проводящие большую часть времени в помещениях),сколько непосредственно из собственных ощущений. Возможно, это объяснятся тем фактом, что итальянцы по натуре склонны к инсценировке, розыгрышу; или же тем, что показное и декорированное тешит нас более чем, других, причем до такой степени, что сама жизнь становится нам в тягость, когда она низводится к голой правде. Может быть, это происходит потому, что спектакль становится для нас утешением, суррогатом, заменяющими то,чем мы обделены в действительности ; или же тем, что превыше всего итальянцы ценят артиста, способного растрогать их, эффектный драматический контраст, вызывающий состояния души, которые может вызвать только искусство. Какова бы ни была причина, из нее следует,что форма и содержание постоянно смешиваются и возникает сильнейшее искушение не делать между ними различий. Одно, впрочем, не может существовать без другого. И заканчивается все тем, что выражение заменяет выражаемое."

Именно эта особенность итальянского гения, примененная в национальной кинологии, и обработала морфологию мареммо-абруццкой овчарки так, что она стала собакой, которая за счет объема своей шерсти кажется необычайно внушительной и в то же время радует глаз своей изящностью.

Несомненно, это не означает, что при разведении надо превращать маремму в некое подобие гламурной болонки. Просто нужно придерживаться никем не отмененного стандарта породы, суть которого в нескольких словах определила Анна Альбриго: " Маремма - это уравновешенное сочетание мощи и элегантности".

" Половой диморфизм,- писала о мареммах выдающаяся итальянская заводчица Франка Симондетти,- в этих собаках особенно ярко выражен, и не только физически, но и психически. Кобель - обычно крупнее и сильнее, с ниспадающим от головы ожерельем шерсти, которое кажется почти что львиной гривой, он менее изящен в линиях, более настырен и агрессивен по отношению к чужакам, не очень щедр в проявлениях любви...

Сука - более элегантна, в ее движениях есть нечто кошачье, недоверчивая, она редко позволяет погладить себя даже в присутстивии хозяина и берет под свою защиту все, что ней нуждается...

Эти собаки обладают проворностью и ловкостью кошки...

По поводу проворности мне хотелось бы сказать, что некоторые заводчики, в основном в Абруццо, лишают ее собак, тяготея к выведению все более крупных, тяжелых особей... Мы не должны забывать о типичности породы, которая в веках сохранилась нетронутой, иначе мы потеряем ценнейшее наследие, несомненно, завидное для других пород, в развитии полностью поменявших свои характеристики. Изменяя морфологическую типичность мы рискуем изменить и типичность психическую, которая своей уникальностью превращает маремму в бесподобную собаку."

Автор: АНДРЕЙ МУДРОВ
Источник: "КОТ И ПЕС" № 3 2007 год


Домой
Домой
Из личного опыта
Из жизни питомника
Наши производители
Наши щенки
Морфология породы
Лучшие мареммы мира
Динамика эмоций
Маремма и дети
Рекомендации по выращиванию
Обмен ссылками
Наши клиенты

Наш баннер
Первый в СНГ и странах Балтии питомник мареммано-абруццких овчарок (маремма) Ромул.


 
Copyright © Ромул, 2005-2013
Сайт под управлением Zoostars.ru
Я-Zoostar! Твой Идеальный Питомник. Топ каталог питомников - собиратель сайтов о животных. Народный рейтинг питомников. Продажа домашних животных. Форум для общения